Сухой, горьковатый вкус полыни, красного песка - и металлический - запёкшейся крови всё ещё был у него на языке. Как если бы за рыцарем не спешили услужливые медицинские дроиды, жужжа сервомоторами, и он не отгонял бы боль антидотами. В ноздри намертво впечатался запах звериного пота, агонии, горящего металла. Именно от такого он просыпался посреди ночи и кричал, хватая воздух распяленным ртом - ароматы смерти. Корабль двигался к Корусканту по знакомой орбите, готовился войти в гиперпространство. Но для победителей были приготовлены и шипы помимо роз - уж точно для тех раненых, кто еле достиг посадочного отсека. Они спали вповалку, лечились, отмывались и ели - усталость сочилась сквозь их тела. Их было не так много - что наталкивало на размышления. Оби-Ван уже вышел из состояния, когда плечи было не разогнуть, а пальцы заскорузли от ядовитой геонозианской пыли. На арене ему казалось, что выживших много - они сохраняли строй, салютуя разноцветными клинками. Здесь, на основном транспорте новой республиканской армии, он насчитал пятнадцать. О Великая Сила, лишь бы были ещё корабли...
"Они погибли... из-за меня. Они прилетели спасать..."
Карту из колоды не вытянешь, чтобы не разрушить домик. Ему было зябко. Не хватало высокой фигуры в пончо за спиной. Вот уж кто бы сказал, что течение времени и повороты судьбы предугадать невозможно... да-да-да... Ну и, разумеется, нерадивый падаван заработал бы свой подзатыльник - нечего мучаться комплексом безвестья и вины. Кроме того, главным виновником трагедии на арене был Дуку. Граф Дуку, претенциозный политик, идеалист, глава сепаратистов, которые наконец-то показали себя во всей красе... он, конечно, харизматичная персона, но... предатель и убийца. Он мог бы всё предотвратить.
Гнев был нежелательной эмоцией, так что Оби-Ван решил поискать себе занятия. Будет время оплакивать погибших. А сейчас у него был Анакин на первом плане - светловолосый храбрец, о котором надо было печься, как о кутёнке перуту... Как ни парадоксально, рыцарь мог вздохнуть свободнее.
Кеноби настоял на том, чтобы его ученику была оказана помощь - хотя и его боевые товарищи были не в лучшей форме, но потерянная конечность могла засчитываться, как льгота в обслуживании?.. Где-то через пять часов томительного звёздного путешествия его уверили - юный Скайуокер в стабильном состоянии. Операция прошла успешно. Теперь можно было мучить себя вопросами насчёт его неразрешённой экскурсии на Татуин и интимного открытия - детская дружба с сенатором Амидалой переросла в серьёзное любовное увлечение. Как иначе смотреть на запутанное дело - парень не надышится насчёт своих прерванных обязанностей телохранителя, пытается вскочить с постели и бежать куда-то - ох, горяч!.. А Амидала? Она вовремя подогнала канонерку к ангару, и ещё бы чуть раньше поступил её отчаянный сигнал - солдаты-клоны схватили бы тёмного джедая... но кто волновался о седом старце, кроме раненого Оби-Вана и расчищающего площадку Йоды? Девушка повесилась Анакину на шею... и начала возвращать тёплые чувства.
Он нашёл Анакина в отдельной палате. Юноша оправился настолько, что мог сидеть на тесной койке, и - даже, кажется, пытался медитировать. Косичка выделялась тонкой линией на взмокшей от пота груди. Ресницы едва трепетали. К правому плечу была подведена капельница с бактой, и тонкий силовой экран удерживал конструкцию в равновесии. Оби-Ван замер - перед глазами мелькнула картина: Куай-Гон сидит точно так же, сконцентрировавшись на себе, ожидая принять неминуемое в тёплые объятия... Мужчина тряхнул головой. Ну уж нет, это просто смешно! Между старым рыцарем и ярким падаваном не было ничего общего, и всё не так страшно... сейчас.
Он загрохотал военными сапогами по рифлёному железу громче, чем хотел бы. Анакин не шевельнулся. Это было странно - учитывая то, что медитация так и не стала для Скайуокера приятным времяпрепровождением, его нужно было заставлять погружаться в собственные мысли и ощущения для анализа.
Оби-Ван шагнул ближе - блондин открыл глаза и... улыбнулся Учителю. Ухмылка была абсолютно мальчишеской, как у нашкодившего малька. Кеноби собирался поговорить с ним серьёзно - о его планах на будущее, о его блужданиях в эмоциях, о его дурацкой атаке на Дуку, о ярости и том, что клубок подступал к горлу при мысли о погибших джедаях - но не сдержался и вернул её. Они оба могли погибнуть от руки тёмного магистра... Выжили. Всему остальному демонстрировался их союз.
- Вы в порядке!.. - он захлебнулся. Поймал недоумённый взгляд голубых глаз. - Падме говорила мне, что ожог ложился по касательной, и вас вылечили скорее остальных... но я думал - она меня успокаивает. Она про свои царапины... которыми её нексу наградил, молчала - будто я не видел! - голос Анакина звенел впервые с тех пор, как Кеноби устроил ему выволочку в корускантском лифте.
- Всё нормально. Не трещи, как Ц-3ПО. - Оби-Ван счёл за лучшее присесть и не высказываться насчёт Падме Амидалы Наберрие. Пока. Время ещё не подошло. Тем более, что девушка едва-едва покинула палату... она могла застать Анакина в шоке, вызванном потерей руки, и раз уж она привела его в лад с мятущейся душой и заставила улыбаться... её бенефис внушал уважение. - Как ты сам?
Он обещал себе - не разглядывать увечье падавана, пока тот не приведёт себя в порядок, но ничего не смог поделать с быстрым взглядом из-под сведённых бровей. Анакин всё ещё был в бесформенной медицинской хламиде - металлический остов, торчащий из правого рукава, покоился на колене и резко контрастировал с белой тканью. Возможно, дроиды с этим справятся. Они найдут ему протез, который сможет заменить конечность... и не дать парню чувствовать себя инвалидом. Анакин следил за переменой эмоций на его лице.
- А, это... - в его глазах не плескался ужас... а на что Оби-Ван повидал искалеченных бойцов! Быть может, Скайуокер просто не осознал свою потерю, и всё ещё находится в шоке? Или ему дали болеутоляющие - ещё сильнее, чем рыцарю, у которого до сих пор в голове простирался лёгкий туман... - Конечно, это не лучшее, что они могли предложить, но... я исправлю, - его голос дрогнул, и мужчина постарался подобраться к этой пробоине в безупречной стене, коей юноша пытался отгородиться от всего мира. - Я вообще хорошо чиню. Могу исправить что угодно. Мог... - перепады тона подтвердили беспокойство мастера. Ещё страннее было услышать из разомкнувшихся губ, - Учитель, вы не будете медитировать со мной? Мы давно этого не делали... вместе.
Верно. Оби-Ван сомневался, что они были в форме для полноценной медитации и контакта с Силой, но он узнал его состояние - робость, и желание заговорить, когда ходишь кругами и не имеешь воли - набраться смелости, ткнуться старшему в плечо и нажаловаться на жестокий мир... Возможно, Анакин так же хотел поговорить с Учителем, поделиться с ним секретами, но не знал, как начать. Кеноби кивнул и занял позу лотоса напротив вытянутой долговязой фигуры. Скайуокеру надо было дать шанс.
Он не мог предположить, что Анакин окажется настолько деликатен. Что его присутствие в дрожащей паутине Силы будет обозначаться тёплым золотым комочком. Его уже не нужно было вести за собой в это пространство больших возможностей, он напоминал дельфина, кувыркающегося в волнах - и видевшего шторм. Исхлёстанный волнами, усталый - и живой, жаждущий. Чувство покоя охватило мужчину. Перестали болеть новообретённые шрамы. Только совесть подсовывала новокаиновые уколы - он мог бы потерять падавана сегодня, и последнее, с чем он к нему обратился, была бы отповедь - мол, нужно вести себя хорошо...
- Я не знал, что Дуку был Учителем Куай-Гона. Или падаваном Йоды. - вдруг произнёс Анакин. Его лицо налилось тяжестью. - Интересно, что говорил Совет по поводу него?.. ну, тогда... когда он тренировался. Или обучал. Или бился бок о бок с другими. Его будущее тоже было туманно? Йода ничего не чувствовал...
Оби-Ван увидел новую морщинку, наметившуюся между бровей. И поймал себя на желании обругать нерадивца - как можно так неуважительно отзываться о Совете двенадцати? Но хамская по своей сути, эта реплика давала интересное начинание - не относящееся к уважаемым магистрам, а к мышлению его падавана. Когда Совет приговорил мальчика - они не хотели его обучать, у Кеноби не было времени интересоваться его душевным состоянием. Он был молод, упрям и согласен с общим мнением, да ещё беспокоился о том, что творит Куай-Гон Джинн. А татуинскому фермерскому оборвышу это запало в душу... Позднее, когда умирающий Учитель взял с него обещание - вести мальчика сквозь сумрак, он горел в боли, будто в пламени. Если Анакин нянчил эту мысль целых десять лет, то... он воистину что-то упустил, и должен был быть повнимательнее.
- Будущее, - его скрипучий голос словно пародировал Йоду. Оби-Ван кашлянул. - всегда в движении. И хотя мы все стремимся к лучшему, нельзя быть всесильным. Любая мелочь может оказаться важной. Ты знаешь.
Анакин дёрнул плечом. Несильно, чтобы не выдернуть катетер, но он это сделал.
- Я знаю, - ответил он; голос соскользнул на низкие тона. Дней десять назад парень стал бы жарко пререкаться с Учителем, доказывая ему, что при несовершенстве системы можно забыть о единстве множества, и надо действовать напролом, и нести идею в массы... За последний год много было этих колких бесед. Самомнение падавана росло. И вот так... взять и согласиться? Очень непохоже... Оби-Ван хотел бы заострить внимание на этом, если бы Анакин не заговорил вновь. Теперь его басок ломался.
- Вот остался бы жив Куай-Гон... и... как вы думаете, мастер, он стал бы драться с Дуку?
- Он никогда бы к нему не присоединился. - Оби-Ван закрыл глаза, чтобы не видеть, как лицо падавана покрывается румянцем. Он старался не соврать, а топкая вязь домыслов манила к себе призрачными огоньками. Он чувствовал электрические разряды на своей коже, слышал притягательный, клокочущий баритон Дуку... о, какие разговоры были бы там, с умершим Джинном! Они с падаваном и помыслить не могли бы о такой духовной близости. Эти люди могли шаг за шагом проследить мысли друга, защитить - сражайся тот хоть на краю Галактики, оборвать всё ненужное и отправить в хлам без сожаления... Но нет, такого не может быть! Дуку - предатель и убийца, и никто бы не стал с ним вести задушевные беседы.
- Я не об этом спрашивал, Учитель! - требовательно вернул его к себе Анакин, ещё сильнее сдвинув брови. Оби-Ван прикусил губу. Он не смог бы объяснить падавану, что напугало его в небрежно набросанной всесильным графом перспективе. А ну как она будет правдой?..
- Да, Анакин. - итак, он отвечал с чем-то отдалённо напоминающем уверенность. - Куай-Гон сразился бы с Дуку. Конечно, это было бы моральным потрясением, но он исполнил бы свой долг рыцаря-джедая.
- Но... это было бы, вы сказали... как битва отца с сыном?
Оби-Ван сменил позу. Да, малыш, у меня просто затекла нога... и незачем притворяться удивлённым больше, чем ты есть! О, он с удовольствием бы сменил тему разговора, как их учили в классе дипломатии. И так было худо от того, что Дуку посмел... упомянуть Куай-Гона, присоединяющегося к нему в этом ополчении против республиканского строя... он достаточно порылся в архивах, чтобы червячок сомнения сигнализировал - всё может быть, ты, рыжий охламон! Но вот парень делает ненужные сравнения, и хуже быть может. Он не мог заставить его замолчать. Хотя бы ради того, чтобы больше не было недоговорённостей - ведь они впервые как следует разговаривают с того дня, когда Оби-Ван выпрыгнул из окна сенаторских апартаментов, охотясь за убийцей-клаудиткой.
- При чём тут подобные драмы? Это похоже скорее на торжество правосудия. Когда хороший приводит плохого за руку к залу суда, чтобы он никому не причинил зла.
Нечаянно его взгляд снова скользнул по механической руке Анакина. Оби-Ван вспомнил о погибших. Друзья ещё не закончили кремировать тела. А сколько будет крови в той войне, которую развязал Дуку...
- Значит, Куай-Гон бы ему не простил? - точно угадал падаван, выбивая почву из-под ног. Кеноби нельзя было думать о своих обиженных чувствах. Нужно сосредоточиться на вопросе и выдать что-то в воспитательном стиле...
- Сочувствие важно для нас, - наконец-то сказал он. - И Куай-Гон его придерживался всегда. Ты помнишь постулат о том, что все разумные существа важны? Он откидывал прилагательное "разумные". Он вообще был ни на кого не похож. И когда мастер Винду и мастер Йода наблюдали за тем, как он склоняется к Тёмной стороне, ничего не предпринимая, он до конца надеялся. Что Учитель одумается - вернётся. Я не знаю... я был мал, но возможно, он пытался отговорить Дуку. Если ты стал на Тёмную сторону, то ты потерян - навсегда. Ты был этому свидетелем, Анакин... Совет считал графа мирным политиком и идеалистом, а он оказался убийцей. Он ответственен за массовые уничтожения, по-другому не скажешь. Он предал всё, чему привержены джедаи. Прощение, в таком контексте - это не то, чего можно было ожидать от Куай-Гона.
Анакин рассматривал стальные плиты пола, когда задавал свой каверзный вопрос - а теперь поднял голову. Оби-Ван был в шоке от увиденного: в его ярко-синих зрачках мешались печаль и ужас, полная дезориентация и гнев, хватающее за душу отчаяние и опустошение. Так смотрят либо те, о ком он так ярко повествовал только что, или маленькие дети, разбившие любимую материну чашку. Кеноби выдохнул. Через секунду лицо его падавана преобразилось - чистое и невинное, так что он был неуверен, видел ли гамму эмоций, отражённую на нём.
- Я понимаю, - выдохнул он.
- Анакин, - заботливо спросил Оби-Ван. - К чему все эти вопросы про Дуку? Ты ни о чём больше не хочешь поговорить?
Выражение не поменялось - словно кто-то отлил маску с очень породистого и упрямого лба, сжатой линии рта и омута глаз. Оби-Вана это откровенно смутило.
- Нет, Учитель. Ни о чём.