Анакин лежал на плоской койке в самом углу лаборатории, ужасающе бледный под светом неоновых ламп. Он медленно повернулся на звук, а потом его лицо исказилось. Всё ещё очень слабой левой рукой он начал натягивать одеяло на правое предплечье.
- Падме!! Я же его просил...
- Он, Ани, ни в чём не виноват. Оби-Ван меня предупредил, что ты будешь упираться, как стадо шааков. - она присела на краешек кровати и взялась за край покрывала. Анакин нежно, но твёрдо отвёл её руку.
- Я не хочу, чтобы ты смотрела.
- Ани...
- Она даже на настоящую не похожа. Жуткое уродство.
- Мне всё равно, - она перехватила его настоящую ладонь, переплетая пальцы. - Я говорю то, что думаю, Анакин. Ты правда думаешь, что я стану любить тебя меньше, если у тебя будет механическая рука, нога или голова?
Он склонил голову так низко, что девушка не могла разглядеть его глаз за длинными ресницами. Только зрачки печально поблескивали. Падаван смотрел на странную прямую линию под белой тканью.
- Как я могу коснуться тебя этим?.. - спросил он тихо. - Что, если я нечаянно... тебе будет больно? И она же не настоящая, Падме, это металл... и прикосновения совсем другие. Холодные.
Падме крепко сжала его руку, наклонилась и поцеловала её. Кожа была сладкой на вкус. Она выцеловывала каждую фалангу, пока не сочла нужным оторваться и посмотреть на юношу. Он не сводил с неё взгляда, даже весь покрывшись мурашками.
- Здесь же нет охранных камер?
- Э... - парень прокашлялся. - Нет. - было ясно, что он тоже думал над этим вопросом. Девушка подалась к нему и прильнула к горячим пересохшим губам, наслаждаясь моментом, позволяя Анакину тоже прочувствовать его. Последний не бездействовал - подняв левую руку, он зарылся ей в волосы, жадно гладил шею... потом отстранился. Сердце у него колотилось, как у испуганного птенца пеко-пеко, а глаза расширились до невозможности... Сила, какие красивые зрачки!
- Падме!
Она гордо отстранилась, сдерживая себя. Но ладонь с одеяла не сняла, ожидая разрешения снять его.
- Падме... - снова прошептал Анакин. Останавливать её было бесполезно - особенно когда покровы ткани поползли вниз, и он знал. Голос его стал мягче.
Золотое кольцо - основание протеза было сделано из дюракрита, вниз шли проводки, упрятанные в корпус - подобие скелета из того же материала. Синие линии могли быть прикреплены к его нервам... Падме дотронулась до искусственной руки. Молодой человек дёрнулся.
- Ты чувствуешь её?
Анакин кивнул - неоднозначно. Пот катился по его лицу, губа была закушена, а наблюдал за её движениями он так, словно бывшая королева Набу показывала какой-то фокус, которому он никогда не смог бы научиться. Девушка тем временем провела ладонью по локтю - там, где структура материала менялась, чтобы соединение могло функционировать, и рука сгибалась и разгибалась свободно. Кости были сымитированы достоверно, хотя без покрова кибер-плоти казалось, что пальцы начинаются где-то с предплечья. Проводки переплетались, будто вены. Падме коснулась одного из них. Последовал глубокий вздох.
- Ой, прости... - она смутилась. - Больно?
- Нет... - Анакин снисходительно улыбнулся. - Не больно. Я... в общем, не больно.
- А можно вот так трогать... проводки? Для них это не опасно?
- Я потом как-нибудь их прикрою. Дроиды говорят, что можно будет даже сделать аналог человеческой кожи. Ну... на ощупь, и прочее. Они удивились моим познаниям. Ничего удивительного - я же всё чиню... шутя звали в техники, утешители несчастные. Что же до корпуса, то... ТриПио столько времени оставался без него, и всё было в порядке. - оживлённая речь прекратилась. Юноша сморщился, будто отведав что-то кислое. - Прелестно. Я строю сам себя.
- Знаешь, ты хоть конструктору будешь доверять, - она обхватила его предплечье. Ани ошибался. Оно не было холодным - металл тут же начал согреваться, перенимая тепло ладони. Она приподняла кисть, как за мгновения до того делала с другой, и поцеловала её. - Всё ещё чувствуешь?
- Да.
Падме удивилась - вкус не был отталкивающим. И от того, как сбилось дыхание Анакина, она поняла - ощущения стали куда более захватывающими. Она встретилась с ним глазами. Вот он - их секрет, который никто не разделит. Юноша выпрямился, освободил руку и погладил её - всё в одну секунду. Падме вздрогнула.
- О... извини меня.
- Не за что. Анакин, да перестань ты извиняться! Эта рука... почти ничем не отличается от своей сестры. Правда.
- Ты уверена, что ничего...
- Уверена.
Он нерешительно дотронулся до её лица механическими пальцами. Пошёл дальше - остановился на выемке между шеей и ключицей. Девушка подалась к нему - она не могла думать ни о чём другом, как убрать жёсткий халатик, и ощутить тёплые сенсорные подушечки на своей коже... Магическое скерцо было прервано.
- Не надо... мы не должны. Не здесь, по крайней мере.
Краска залила её щёки. Его улыбка была кривоватой, и Падме знала, отчего. Её очень определённо влекло к его вытянутому на кушетке молодому телу, и она бы не остановилась... даже если бы знала, что должна.
- Я... - девушка слезла с края постели, нервно проверяя пуговицы. Каштановые локоны разметались по плечам. Она и не подозревала, как была хороша - влюблённой, не сопротивляясь горячности. - Я не хотела, Анакин, честно. Я не подумала. Конечно... не надо было.
Миллион терзаний и поцелуев. Взглядом он мог обогреть, если хотел.
- Давай, продолжай говорить это. Если что, я поверю.
- Ну тебя! - она серьёзно просчитывала возможность обидеться. - Наверное, твой мастер и Совет будут против... того, что здесь творилось. - а потом реальный мир навалился всей своей громадой. Падме передёрнуло от стремительности происходящего. Её коньком было чувство меры. Анакина немедленно исключат из Ордена, если узнают, что он настолько привязался к кому-то... не джедаю, словом. Родственные отношения и в Храме не приветствовались, но суррогатные - близкие... ох! Да, она всего лишь сенатор. Ещё один "другой", могущественный человек - канцлер Палпатин как-то сказал ей, навещая Набу: "Анакин станет величайшим из всех рыцарей." Она стала бы лишать любимого перспективы?! А хотя бы и так... Анакин может её возненавидеть. Конечно, сейчас он открещивается от этого ногами и сабером, но что будет лет через десять... двадцать... как она сможет быть рядом с ним, если синие глаза пронзят её льдом самого хорошего качества? Сколько ещё "за" и "против" нужно найти... для полной гармонии. Потом она задумалась о своём будущем. Сола в конечном итоге оказалась права, как всегда - старшая сестра, хм! Анакин был влюблён в неё безоглядно, но от его горячечного вмешательства пострадала бы политическая деятельность Амидалы. Или же ей пришлось бы приложить множество усилий... буквально все - на сокрытие их отношений. Падме могла сколько угодно жаловаться на сухость будней сенатора, на недостаток впечатлений, но ей надо было столько сделать для своего народа... Если бы всё всплыло, разразился бы скандал! С авторитетом она попрощалась бы. Заголовки на деках столичных газет орали бы: "Амидала соблазняет несовершеннолетнего воина!" Вот уж действительно... горе от ума и ответственности. Электорат ей не простит.
- Ты опять пытаешься быть рациональной... - тихо сказал Анакин.
Она взглянула на него. Парень успел закутаться в одеяла, и усмешка испарилась со смуглого лица. В его голове, наверное, была чехарда... как в ящике со сладким - у её племянниц: курага, шоколадные конфеты и карамельки вперемешку. Никакого порядка.
- Ани, кто-то из нас должен это делать. Ты мне уже сообщал, что не рационален...
- Ты права. Я знаю.
- Ани...
- Я люблю тебя. И пока ты об этом осведомлена... со мной всё будет нормально.
Падме хотела его утешить - сказать что-нибудь такое, что сразу поставит всё на свои места, и о нормальном ходе событий можно будет и не думать. Но у неё было подлое ощущение: только она откроет рот, и сразу начнёт истериковать - плакать и кричать, что так не честно... до подкашивающихся ног и слёз ручьями. Она не могла больше сдерживаться. Смазанно чмокнув Анакина в щёку, девушка покинула больничную палату - и ничего не сообщила столпившимся снаружи джедаям, водителю такси, который вёз её домой, Дорме и Джар Джару, ждавшим её в большой квартире. Смутно различая декорированные стены и потолок, она трясущимися губами улыбнулась служанке и заперлась у себя в комнате. Зря она сдерживалась, как выяснилось. Потому что вовсе не град и ручьи ожидали её, а тихие рыдания в подушку.

Далее.